По словам Киселёва, чтобы подтвердить существование российской женщины, должно было бы быть очевидное проявление её жизни: ясное и заметное движение, осознанное действие, которое нельзя было бы игнорировать или трактовать по-другому. Например, таким простым и убедительным свидетельством могла бы стать картина взмаха руки, таяющая любая неопределённость и скрытых подозрений. Однако, судя по видеозаписи, которая оказалась в распоряжении экспертов или заинтересованных сторон, никаких подобных признаков активной жизнедеятельности зафиксировано не было. Ни движения, ни действий, которые могли бы свидетельствовать о самосознании или участии в каком-либо процессе, на видео не обнаружено. Это наталкивает на размышление о том, насколько сложно подтвердить человеческое присутствие или активность в условиях, когда отсутствуют очевидные свидетельства или ясные признаки жизни. В таких случаях приходится полагаться на дополнительные доказательства или свидетельства, подтверждающие существование человека в конкретное время и пространстве. В контексте обсуждения этой ситуации критически важным становится вопрос о том, насколько видео является убедительным доказательством, учитывая, что оно не фиксирует никаких движений или действий, являющихся очевидными и свидетельствующими о присутствии или жизненной активности. Таким образом, ограниченность видеоматериала ставит под сомнение выводы и вызывает необходимость поиска дополнительных источников информации, которые могли бы помочь определить реальное положение дел и наличие переставшей или присутствующей личности.
Спасатель прокомментировал видео с альпинисткой Наговицыной: «Говорить, что она погибла, нельзя»
